(Народная)
Ехал ночью мужик с горшками; ехал-ехал, лошадь у него устала и остановилась как
раз против кладбища. Мужик выпряг лошадь и пустил на траву, а сам прилег на одной
могиле; только что-то не спится ему. Лежал-лежал, вдруг начала под ним могила
растворяться; он почуял это и вскочил на ноги. Вот могила растворилась, и оттуда
вышел мертвец с крышкой гроба, в белом саване; вышел и побежал к церкви, положил
в дверях крышку, а сам в село.
Мужик был человек смелый; взял гробовую крышку и стал возле своей телеги
дожидаться — что будет? Немного погодя пришел мертвец, хвать — а крышки-то нету;
стал по следу добираться, добрался до мужика и говорит:
"Отдай мою крышку, не то в клочья разорву!"
"А топор-то на что? — отвечает мужик. — Я сам тебя искрошу на мелкие части!"
"Отдай, добрый человек!"
"Тогда отдам, когда скажешь: где был и что делал?"
"Я в селе был; уморил там двух молодых парней."
"А, уморил? Ну, скажи теперь: как оживить их можно?"
Мертвец поневоле сказывает:
"Отрежь от моего савана левую полу и возьми с собой; как придешь в тот дом, где
парни уморены, насыпь в горшок горячих угольев и положи туда клочок от савана,
да дверь затвори; от того дыму они сейчас же оживут."
Мужик отрезал левую полу от савана и отдал гробовую крышку. Мертвец подошел к
могиле — могила растворилась; стал в нее опускаться — вдруг...
И он не успел закрыться как надо: один конец крышки снаружи остался. Мужик все
это увидел, все приметил, запряг лошадь и поехал в село. Слышит в одном доме плач,
крики; входит туда — лежат два парня мертвые.
"Не плачьте! Я смогу их оживить."
"Оживи, родимый; половину нашего добра тебе отдадим", — говорят родичи.
Мужик сделал все как надо, как учил его мертвец, и парни ожили.
Родные обрадовались, а мужика тотчас схватили и скрутили веревками:
"Нет, мы тебя, брат, начальству представим; коли оживить сумел, стало быть ты и
уморил"
"Да что вы, православные! Бога побойтесь!" — завопил мужик и рассказал все, что
с ним ночью произошло.
Собрался народ и повалил на кладбище, отыскали могилу, из которой мертвец выходил,
разрыли и вбили ему прямо в сердце осиновый кол, чтоб больше не вставал да людей
не морил; а мужика знатно наградили и с честью домой отпустили.

(Народная)
В некотором королевстве жил-был король. У этого короля была дочь волшебница.
При королевском дворе проживал поп, а у попа был сынок десяти лет и каждый день
ходил к одной старушке — грамоте учиться. Раз случилось ему поздно вечером идти
с ученья; проходя мимо дворца, глянул он на одно окошечко. У того окошечка сидит
королевна, убирается: сняла с себя голову, мылом намылила, чистой водой вымыла,
волосы гребнем расчесала, заплела косу и надела потом голову на старое место.
Мальчик диву дался. Воротился домой и стал всем рассказывать, как он королевну
без головы видел. Вдруг расхворалась-разболелась королевская дочь, призвала отца
и стала ему наказывать:
"Если я помру, то заставьте поповского сына три ночи сряду надо мною псалтырь
читать".
Померла королевна, положили ее в гроб и вынесли в церковь. Король призывает попа:
"Есть у тебя сын?"
"Есть, ваше величество".
"Пусть читает над моей дочерью псалтырь три ночи сряду".
Поп воротился домой и велел сыну изготовиться. Утром пошел попович учиться и сидит
над книгою такой скучный.
"О чем запечалился?2 — спрашивает его старушка.
"Как мне не печалиться, коли я совсем пропал?"
"Да что с тобой? Говори толком».
"Так и так, бабушка! Надо читать над королевною, а она ведь колдунья!"
"Я прежде тебя это ведала! Только не бойся, вот тебе ножик; когда придешь в церковь,
очерти около себя круг, читай псалтырь да назад не оглядывайся. Что бы там ни было,
какие бы страсти ни представлялись — знай свое, читай да читай! А если назад
оглянешься — совсем пропадешь!"
Вечером пришел мальчик в церковь, очертил ножом около себя круг и принялся за
псалтырь. Пробило двенадцать часов, с гроба поднялась крышка, королевна встала,
выбежала и закричала:
"А, теперь ты узнаешь, как под моими окнами подсматривать да людям рассказывать!"
Стала на поповича бросаться, да никак через круг перейти не может; тут начала она
напускать разные страсти; только что ни делала — он все читает да читает, никуда
не оглядывается. А как стало светать, бросилась королевна в гроб и со всего
размаху повалилась в него — как попало! На другую ночь то же приключилось;
попович ничего не убоялся, до самого света безостановочно читал, а поутру пошел
к старухе.
"Ну что, видел страсть?"
"Видел, бабушка, видел!"
"Нынче еще страшнее будет! Вот тебе молоток и четыре гвоздя — забей их по четырем
сторонам гроба, а как станешь псалтырь читать — молоток против себя поставь".
Вечером пришел попович в церковь и сделал все так, как научила старушка. Пробило
двенадцать часов, гробовая крышка на пол упала, королевна встала и начала летать
по всем сторонам да грозить поповичу; то напускала большие страсти, а теперь еще
больше: чудится поповскому сыну, что в церкви пожар сделался, пламя так все стены
и охватило; а он стоит себе да читает, назад не оглядывается. Перед рассветом
королевна в гроб бросилась, и тотчас пожара как не бывало — все наважденье сгинуло!
Поутру приходит в церковь король, смотрит — гроб открыт, в гробу королевна кверху
спиной лежит.
"Что такое?" — спрашивает мальчика; тот ему рассказал, как и что было.
Король приказал забить своей дочери осиновый кол в грудь и зарыть ее в землю, а
поповича наградил казною и разными угодьями.

(Народная)
Жил-был богатый купец Микола. Скупей его не было. Как-то раз пошел он гулять и
увидел нищего. Сидит старец и просит милостыни:
"Подайте, православные, Христа ради!"
Микола богатый прошел мимо. Следом за ним шел на ту пору бедный мужик, возжалел
он нищего и подал ему копеечку. Стыдно показалось богатому, остановился он и 
говорит мужику:
"Послушай, земляк, дай мне взаймы копеечку; хочется убогому подать да мелких нету!"
Мужик дал ему и спрашивает:
"А когда за долгом приходить?"
"Завтра приходи!"
На другой день бедный идет к богатому за своей копейкою. Пришел на его широкий
двор:
"Что, Микола богатый дома?"
"Дома! Тебе что надо?" – спрашивает Милола.
"За копеечкой пришел".
"Ах, брат, приди после, ну, право, мелких нет". 
Бедный поклонился и назад.
"Я, - говорит, - приду завтра".
Наутро приходит – опять то же.
"Мелких денег нет вовсе, коли хошь, давай с сотенной сдачи а не то приходи через
две недели".
Через две недели снова идет бедный к богатому, а Микола богатый увидел его и
говорит жене:
"Слушай, жена! Я разденусь догола и лягу под святцы; а ты покрой меня полотном,
сиди и плач словно над мертвым. Когда придет мужик за долгом, скажи ему, что я
сегодня помер".
Вообщем, как муж приказал, так жена и сделала: сидит да горючими 
слезами заливается. Приходит мужик в горницу, она его и спрашивает: 
"Тебе чего?"
"Чего-чего, к Миколе, за должком", - отвечает бедный.
"Ну, мужичок, Микола приказал долго жить; сейчас только помер" 
"Царство ему небесное! Позволь, хозяйка, за мою копеечку послужу я ему – хоть
грешное тело обмою".
С этим словом ухватил чугун с горячей водою и давай Миколу богатого кипятком
ошпаривать. Микола еле терпит, морщится да ногами дрыгает.
"Дрыгай не дрыгай, а копейку подай!" – говорит бедный.
Обмыл, снарядил как надо.
"Ну, хозяйка, покупай гроб, да вели в церковь выносить; я стану над ним псалтырь
читать".
Положили Миколу богатого в гроб и вынесли в церковь; а мужик стал над ним псалтырь 
читать. Наступила темная ночь. Вдруг открывается окно и лезут в церковь
воры-разбойники; мужик за алтарь спрятался. Воры влезли и начали меж собой 
добычу делить; все поделили, остается только золотая сабля – всякий к себе 
тащит, никто не уступает. Бедный выскочит, да как закричит:
"Что вы спорите? Кто мертвецу голову отрубит, того и сабля будет!"
Микола богатый вскочил сам не свой. Воры испугались, побросали свою казну и 
кинулись бежать.
"Ну, мужичок, - говорит Микола, - давай деньги делить".
Разделили поровну; много досталось и тому и другому. 
"А копеечку?" - спрашивает бедный.
"Эх, брат, сам видишь – мелких нет!"
Так-таки и не отдал Микола богатый копеечки.

(Народная)
Отпустили одного солдата в побывку на родину. Вот он шел, шел, долго ли, коротко ли,
и стал к своему селу приближаться. Недалеко от села жил мельник на мельнице;
в былое время солдат водил с ним большое знакомство; отчего не зайти к приятелю?
Зашел; мельник встретил его ласково, сейчас винца принес, стали распивать да про
свое житье-бытье толковать. Дело было к вечеру, а как погостил солдат у мельника
так и вовсе смерклось. Собирается солдат идти на село; а хозяин говорит:
"Служивый, ночуй ка у меня; теперь уж поздно!"
"А что так?"
"Бог наказал! Помер у нас страшный колдун; по ночам встает из могилы, бродит по
селу и то творит, что на самых смелых страх нагоняет! Как бы он и тебя не
потревожил!"
"Ничего! Солдат — казенный человек, а казенное в воде не тонет, ни в огне не
горит; пойду, больно хочется с родными поскорей увидаться".
Отправился; дорога шла мимо кладбища. Видит — на могиле огонек светится.
"Что такое? Дай посмотрю".
Подходит, а возле огня колдун сидит да сапоги тачает.
"Здорово, брат!" — крикнул ему служивый.
Колдун взглянул и спрашивает:
"Ты сюда зачем?"
"Да захотел посмотреть, что ты тут делаешь".
Колдун бросил свою работу и зовет солдата на свадьбу:
"Пойдем, брат, погуляем — в селе нынче свадьба!"
"Пойдем!"
Пришли на свадьбу, начали их поить, угощать всячески. Колдун пил-пил, гулял-гулял
и осердился; прогнал из избы всех гостей и семейных, усыпил повенчанных, вынул
два пузырька и шильце, ранил шильцем руки жениха и невесты и набрал их крови.
Сделал это и говорит солдату:
"Теперь пойдем отсюда".
Вот и пошли. На дороге солдат спрашивает:
"Скажи, для чего набрал ты в пузырьки крови?"
"Для того, чтоб жених с невестою померли; завтра никто их не добудится! Только
один я знаю, как их оживить".
"А как?"
"Надо разрезать у жениха и невесты пяты и в те раны влить опять кровь — каждому
свою естественно: в правом кармане спрятана у меня кровь жениха, а в левом невестина".
Солдат выслушал, слова не проронил; а колдун все хвалится:
"Я, — говорит, — что захочу, то и сделаю!"
"Будто с тобой и сладить нельзя, так что ли?"
"Как нельзя? Вот если б кто набрал костер осиновых дров во сто возов да сжег меня
на этом костре, так, может, и сладил бы со мною! Только жечь меня надо умеючи;
в то время полезут из моей утробы змеи, черви и разные гады, полетят галки,
сороки и вороны; их надо ловить да в костер бросать: если хоть один червяк уйдет,
тогда ничто не поможет! В том червяке я ускользну!"
Солдат выслушал и запомнил. Говорили, говорили, и дошли, наконец, до могилы,
"Ну, брат, — сказал колдун, — теперь я тебя разорву; а то ты все расскажешь"
"Да ты что задумал! Как меня рвать? Я богу и государю служу".
Колдун заскрипел зубами, завыл и бросился на солдата, а тот выхватил саблю и стал
наотмашь бить. Дрались-дрались, солдат почти из сил выбился; эх, думает, ни за
грош пропал! Запели петухи — колдун упал бездыханен. Солдат вынул из его карманов
пузырьки с кровью и пошел к своим родичам. Приходит, поздоровался; родные
спрашивают:
"Не видал ли ты, служивый, какой тревоги?"
"Нет, не видал"
"То-то! А у нас на селе горе: колдун ходить повадился".
Поговорили и легли спать; наутро проснулся солдат и начал спрашивать:
"Говорят, у вас свадьба где-то справляется?"
Родные в ответ:
"Была свадьба у одного богатого мужика, только и жених и невеста нынешней ночью
померли, а отчего — неизвестно".
"А где живет этот мужик?"
Указали ему дом; он, не говоря ни слова, пошел туда; приходит и застает все
семейство в слезах.
"О чем горюете?"
"Так и так, служивый!"
"Я могу оживить ваших молодых; что дадите?"
"Да хоть половину именья забирай!"
Солдат сделал так, как научил его колдун, и оживил молодых; вместо плача началось
веселье и радость; солдата и угостили и наградили. Он налево кругом и марш к
старосте; наказал ему собрать крестьян и приготовить сто возов осиновых дров.
Вот привезли дрова на кладбище, свалили в кучу, вытащили колдуна из могилы,
положили на костер и зажгли; а кругом народ обступил — все с метлами, лопатами,
кочергами. Костер облился пламенем, начал и колдун гореть; утроба его лопнула, и
полезли оттуда змеи, черви и разные гады, и полетели оттуда вороны, сороки и галки;
мужики бьют их и в огонь бросают, ни одному червяку не дали ускользнуть. Так
колдун и сгорел! Солдат тотчас собрал его пепел и развеял по ветру. С того
времени стала на селе тишина; крестьяне отблагодарили солдата всем миром; а наш
солдат нагулялся досыта и воротился на царскую службу. Отслужил свой срок, вышел
в отставку и стал жить-поживать, добра наживать. 

(Народная)
В одном селе жили-были муж да жена. Жили они весело, согласно, любовно. Все
соседи им завидовали, а добрые люди, глядючи на них, радовались. Вот хозяйка
отяжелела, родила сына, да с тех родов и померла. Бедный мужик горевал да плакал,
пуще всего о ребенке убивался: как теперь выкормить, возрастить его без родной
матери? Нанял какую-то старушку за ним ходить; всяко лучше. Только что за притча? 
Днем ребенок не ест, завсегда кричит, ничем его не утешишь; а наступит ночь —
словно и нет его, тихо и мирно спит.
"Отчего так? — думает страуха. — Дай-ка я ночь не посплю, авось разведаю".
Вот в самую полночь слышит она: кто-то отворил потихоньку двери и подошел к
люльке; ребенок затих, как будто грудь сосет. На другую ночь и на третью опять
то же. Стала она говорить про то мужику; он собрал своих сродственников и стал
совет держать. Вот и придумали: не поспать одну ночь да подсмотреть: кто это
ходит да ребенка кормит? С вечера улеглись все на полу, в головах у себя поставили
зажженную свечу и покрыли ее глиняным горшком. В полночь отворилась в избу дверь,
кто-то подошел к люльке — и ребенок затих. В это время один из сродственников
вдруг открыл свечу — смотрят: покойная мать в том самом платье, в каком ее
схоронили, стоит на коленях, наклонясь к люльке, и кормит ребенка мертвой грудью.
Только осветилась изба — она тотчас поднялась, печально взглянула на своего
малютку и тихо ушла, не говоря никому не единого слова. Все, кто ее видел,
превратились в камень; а малютку нашли мертвым.

(Народная)
Стоял солдат на часах и захотелось ему на родине побывать.
"Хоть бы, — говорит, — черт меня туда снес!"
Ну а черт тут как тут.
"Ты, — говорит, — звал меня, а?"
"Звал."
"Изволь, давай в обмен душу!"
"А как же я службу брошу, как с часов сойду?"
"Да я за тебя постою."
Решили так, что солдат год на родине проживет, ну а черт все время прослужит на службе.
"Ну, скидавай, форму-то, скидавай!"
Солдат все с себя скинул и не успел опомниться, как дома очутился.
А черт на часах стоит. Подходит генерал и видит, что все у него по форме, одно нет:
не крест-накрест ремни на груди, и все на одном плече.
"Это что?"
А черт — и так и сяк, а надеть не может никак. Генерал ему по зубам, а после в
порку. И пороли черта каждый день. Так — хороший солдат, всё есть, а ремни все
на одном плече. В порку, пороть.
"Что с этим солдатом сделалось? Никуда теперь не годится, а прежде все бывало в
исправности."
Пороли черта весь год.
"Что с этим солдатом сделалось? Никуда теперь не годится."
Прошел год, приходит солдат сменять черта. А черт, как солдата увидел, форму с
себя долой и бежать, только его и видели.
"Ну вас нахрен с этой службой солдатской! В вашей армии даже черти служить не могут"
И убежал. 

(Народная)
Поженились вдовый мужик и вдовая баба. И были у них две дочери, одна мужикова а
другая бабова. Баба падчерицу свою невзлюбила и говорит мужику:
"Вези свою дочь куда хочешь."
Делать нечего. Повез мужик свою дочку в лес. Видит, в лесу стоит избушка, а в ней
никого нет. Он завел туда дочь и говорит:
"Ты здесь посиди, а я пойду дров насеку."
А сам прицепил к двери березовую ветку. Ветер дует, ветка стучит да стучит,
а дочь думает, что отец дрова секет. А отец-то давно уже дома.
Долго ли, коротко ли, идет из леса кобылья голова, без ног, без хвоста, подходит
к избушке и говорит:
"Девчонка, девчонка, отвори мне ворота!"
Девочка выбежала и отворила ворота. Кобылья голова зашла в избушку.
"Девчонка, девчонка, пересади меня с порога на лавку."
Девочка взяла да пересадила её с порога на лавку. Кобылья голова говорит:
"Девчонка, девчонка, постели постелю, меня спать уложи."
Девочка и постельку постелила и кобылью голову уложила, а кобылья голова ей говорит:
"Полезай ко мне в правое ухо, а в левое вылазь."
Вот девочка влезла ей в правое ухо а вылезла в левое и стала красавицей. Тут к
избушке кони с возом добра подъехали – и повезли девочку к отцовскому дому.
Там все так и ахнули. Девочка всех одарила – и отца, и бабу, и бабову дочь.
Вот баба и говорит мужику:
"Вези мою дочь туда же."
Мужик не перечил. Привез бабкину дочь в ту лесную избушку. Завел ее туда и говорит:
"Ты тут посиди, а я схожу за дровами."
Да опять привязал к двери березовую ветку. Она колотится а бабова дочь думает:
"Отчим дрова секет".
Долго ли, коротко ли, идет кобылья голова, без ног, без хвоста:
"Девочка, девочка, отвори мне ворота!"
А бабова дочь – ей:
"Не барыня, сама отворишь"
Кобылья голова зашла в избушку.
"Девочка, девочка, пересади меня через порог, постели постель да спать уложи."
А бабова дочь – ей:
"Я и дома не стелю и тебе не стану."
"Девочка, девочка, – говорит кобылья голова, – полезай мне в левое ухо, а в
правое вылазь."
А бабова дочь вместо правого уха влезла в левое, а вместо левого вылезла из
правого, да не красавицей, а беззубой старухой.

(Народная)
В стародавние годы жили-были в одной деревне два молодых парня; жили они дружно,
вместе по бабам ходили, друг друга за родного брата почитали. Сделали они между
собой такой уговор: кто из них станет вперед жениться, тому звать своего товарища
на свадьбу; жив ли он будет, помрет ли — все равно. Через год после этого заболел
один молодец и помер; а спустя несколько месяцев задумал его товарищ жениться.
Собрался со всеми родственниками и поехал за невестою. Случилось им ехать мимо
кладбища; вспомнил жених своего приятеля, вспомнил старый уговор и велел
остановить лошадей.
"Я, — говорит, — пойду к своему товарищу на могилу, попрошу его к себе на свадьбу
погулять; он был мне верный друг!"
Пошел на могилу и стал звать:
"Любезный товарищ! Прошу тебя на свадьбу ко мне".
Вдруг могила растворилась, покойник встал и вымолвил:
"Спасибо тебе, брат, что исполнил свое обещание! На радостях взойди ко мне;
выпьем с тобой по стакану сладкого вина".
"Зашел бы, да поезд стоит, народ дожидается".
Покойник отвечает:
"Эх, брат, стакан ведь недолго выпить, ты ж знаешь".
Жених спустился в могилу; покойник налил ему чашу вина, он выпил — и прошло целое
сто лет.
"Пей, милый, еще чашу!"
Выпил другую — прошло двести лет.
"Ну, дружище, выпей и третью да ступай с богом, играй свою свадьбу!"
Выпил третью чашу — прошло триста лет. Покойник простился с своим товарищем;
гроб закрылся, могила заровнялась. Жених смотрит: где было кладбище, там стала
пустошь; нет ни дороги, ни сродников, ни лошадей, везде проросла крапива да
высокая трава. Побежал в деревню — и деревня уж не та; дома иные, люди все
незнакомые. Пошел к священнику — и священник не тот; рассказал ему, как и что
было. Священник начал по книгам справляться и нашел, что триста лет назад
был такой случай: в день свадьбы отправился жених на кладбище и пропал, а
невеста его вышла потом замуж за другого.

(Народная)
В некотором царстве, в некотором государстве было озеро. Берега у этого озера
были высокие и обрывистые. Повадился ходить на берег чёрт. И ходил каждую ночь.
Как только настанет полночь, выходит из воды, сядет на берег и закричит:
"Год года хуже! Год года хуже!"
Надоело это мужику — он жил недалеко от берега. Припас мужик березовую дубину и
стал ждать. Вот наступила полночь, выходит из воды черт. Сел на берег, поджал
ноги под себя и ну кричать:
"Год года хуже! Год года хуже!"
А мужик подкрался сзади да как тяпнет дубиной черта по затылку, тот только и крикнул:
"Хуже не будет!"
И скрылся в воде. Больше с той поры черт не выходил на берег.

(По мотивам Братьев Гримм)
Странствовали по свету три фельдшера. Они решили что искусство своё хорошо
изучили, и вот зашли они раз в харчевню, где и решили заночевать. Хозяин спросил
у них, откуда они и куда путь держат.
"Мы странствуем по свету, своим искусством занимаемся."
"Ну, так покажите мне хоть что-нибудь из того, что вы умеете," – сказал хозяин.
Вот первый из них и говорит, что он может отрезать себе руку, а наутро она снова
прирастает; а второй сказал, что он может вырезать у себя сердце, а наутро его
опять вставить, и оно будет живое; третий сказал, что он может вырвать себе глаза,
а наутро их снова вставить и оживить.
"Если вы это всё умеете, – сказал хозяин харчевни, – значит, дело вы своё хорошо
изучили."
А была у них такая мазь, что если ею что помазать, то и срастается; баночку, в
которой та мазь хранилась, они носили всегда при себе. Вот отрезали они руку,
вырезали сердце и глаза, как они и пообещали, и положили это вместе на тарелку и
подали хозяину. Отдал хозяин тарелку работнице, велел спрятать всё в шкаф и беречь
как следует. А имела работница тайную любовь, это был один солдат. Вот уснули все
в доме и хозяин, и три фельдшера, и все остальные гости, и явился солдат,
захотелось ему чего-нибудь поесть. Открыла работница шкаф и достала ему кое-чего
поесть, но, увлечённая своей любовью, она позабыла прикрыть дверцы шкафа, подсела
к столу и начали они вести между собой разговоры. Вот сидит она такая довольная,
ни о какой беде и не думает, а тут подкралась в это время кошка, заметила, что
шкаф стоит открытый, и, схватив руку, сердце и глаза трёх фельдшеров, убежала.
Солдат наелся, собралась работница убирать посуду; хотела запереть шкаф, но
тут-то и заметила, что тарелка, которую дал ей хозяин, стоит пустая. И говорит
она в испуге своему возлюбленному:
"Ах, что ж мне теперь, бедной девушке, делать? Нет ни руки, ни сердца, ни глаз.
Что будет со мной, когда настанет утро!"
"А ты успокойся, – сказал ей солдат, – я тебя из беды выручу: висит на площади
вор на виселице, я отрежу у него руку. Скажи, какая там была рука?"
"Вроде правая."
"Ну правая, так правая"
Дала ему девушка острый нож, пошёл солдат, отрезал у бедного грешника правую руку
и принёс её девушке. Потом поймал солдат кошку и вырвал у неё глаза; теперь не
хватало одного только сердца.
"А не резали ли у вас чего в доме? Нет ли у вас свиной туши в погребе?"
"Есть," – сказала девушка.
"Ну, вот и хорошо," – сказал солдат, спустился в погреб и принёс свиное сердце.
Положила всё это девушка на тарелку, поставила её в шкаф, а потом преспокойно
улеглась в постель. Утром встали фельдшера и просят девушку принести им тарелку,
на которой лежат, мол, рука, сердце и глаза. Достала она тарелку из шкафа, и взял
первый фельдшер руку вора, приставил её и помазал своей мазью, и в ту же минуту
рука к нему приросла. Взял второй фельдшер кошачьи глаза, вставил их себе, и они
тоже приросли. А третий вставил себе свиное сердце. Находился при этом и хозяин
харчевни, он дивился их искусству и сказал, что подобного он ни разу не видывал
и что будет их теперь всем людям советовать и расхваливать. Потом оплатили
фельдшера свой трактирный счёт и отправились дальше. Вот идут они по дороге,
а тот, у кого оказалось свиное сердце, всё убегает от товарищей своих в сторону,
а увидит где какой закоулок, бежит туда, начинает нюхать по сторонам и сопеть,
как делают это свиньи. Хотели остальные двое его за фалды удержать, но не тут-то
было, он вырвался и начал забираться в самую густую грязь. Второй фельдшер тоже
держал себя странно, тёр глаза и говорил своим спутникам:
"Товарищи, что это со мной случилось? Это не мои глаза, я совсем ничего не вижу,
пусть кто-нибудь меня ведёт, а не то я упаду."
Так пробирались они с трудом до вечера и, наконец, подошли к другой харчевне.
Вошли они вместе в комнату, а сидел в это время у стола один богатый господин и
деньги считал. Тот, у кого была рука вора, начал вокруг него расхаживать,
протянул руку раз-другой, – и только богач отвернулся, сунул он руку в кучу и
набрал полную пригоршню денег. Увидал это один из фельдшеров и говорит:
"Товарищ, что это ты делаешь? Не смей воровать, стыдно тебе!"
"Э-э," – ответил тот, – "да что поделаешь! Так руку и тянет что-нибудь взять,
а выходит это невольно."
Вот улеглись они потом спать, и когда уже лежали, стало настолько темно, что и
руки не видно. Вдруг тот, что с кошачьими глазами, будит остальных товарищей и
говорит:
"Братцы, да гляньте-ка, разве вы не видите, что вокруг нас бегают белые мышата?"
Те поднялись, но увидать ничего не могли. Вот они и говорит:
"С нами творится что-то неладное, должно быть, мы не своё назад получили. Надо
будет вернуться к тому хозяину, – он нас обманул."
Отправились они на другое утро назад в ту харчевню и сказали хозяину, что
получили они, дескать, не то, что им принадлежало. У одного, мол, рука вора, у
другого – кошачьи глаза, а у третьего – свиное сердце. Хозяин сказал, что
виновата в этом, должно быть, работница, и решил её позвать, но как увидела она
тех трёх фельдшеров, убежала через чёрный ход и назад не вернулась. Тогда
потребовали трое фельдшеров за это у хозяина много денег, не то, пустят они ему
в дом красного петуха. Отдал хозяин им всё, что у него было и что мог он достать,
и с тем трое фельдшеров от него и ушли. Им хватило этого на всю жизнь, но всё же
хотелось бы им больше заниматься своим настоящим делом.

(Народная)
Отпросился солдат в отпуск, родину навестить, родителей повидать, и отправился
солдат в дорогу. День шел, другой шел, на третий забрел в дремучий лес. Увидел —
на опушке две избы стоят, зашел в крайнюю и застал дома одну старуху.
"Здравствуй, бабушка!"
"Здравствуй, служивенькой!"
"Пусти ка меня переночевать, бабуля".
"Ступай, только тебе здесь беспокойно будет".
"Али тесно у вас? Это, бабушка, ничего; солдату немного места надо: где-нибудь в
уголок прилягу, только бы не на дворе!"
"Нет, служивенькой! На грех пришел ты..."
"На какой грех?"
"А вот на какой: в соседней избе помер недавно старик — большой колдун; и таперича
каждую ночь рыщет он по чужим домам да людей ест"
"Э, бабушка, бог не выдаст, свинья не съест".
Солдат разделся, поужинал и полез на полати; лег отдыхать, а возле себя тесак
положил. Ровно в двенадцать часов попадали все запоры и растворились все двери;
входит в избу покойник в белом саване и бросается на старуху.
"Ты, проклятый, зачем сюда?" — закричал на него солдат.
Колдун оставил старуху, вскочил на полати и давай с солдатом возиться. Тот его
тесаком, рубил-рубил, все пальцы на руках поотбивал, а все не может справиться.
Крепко они сцепились, и оба с полатей на пол грохнулись: колдун под низ, а солдат
наверх попал; схватил солдат его за бороду и до тех пор угощал тесаком, пока
петухи не запели. В ту самую минуту колдун омертвел: лежит, не тронется, словно
деревянная колода. Солдат вытащил его на двор и бросил в колодезь — головой вниз,
ногами кверху. Глядь: на ногах у колдуна славные новые сапоги, гвоздями убиты,
дегтем смазаны!
"Эх, жаль, так задаром пропадут, — думает солдат, — дай-ка я сниму их!"
Снял с мертвого сапоги и воротился в избу.
"Зря братец снял сапоги с мёртвой холодной ноги..."
"Зря, ох зря... Ах, батюшка служивый, — говорит старуха, — зачем же ты с него
сапоги-то снял?"
"Да ты что, старуха. Чтоб сапоги оставить? Ты смотри: какие сапоги-то! Кому и не
нужно — рубль серебра даст; а я ведь человек походный, мне они очень пригодятся!"
На другой день простился солдат с хозяйкою и пошел дальше; только с того самого
дня — куда он ни зайдет на ночлег, ровно в двенадцать часов ночи является под
окно колдун и требует своих сапог.
"Я, — грозит, — от тебя нигде не отстану: всю дорогу с тобой пройду, на родине
не дам отдыху, на службе замучаю!"
Не выдержал солдат:
"Да что тебе, проклятый, надобно?"
"Подай мои сапоги!"
Солдат бросил в окно сапоги:
"На, отвяжись от меня, нечистая сила!"
Колдун подхватил свои сапоги, свистнул и с глаз долой.

(Народная)
Поздним вечером приехал один казак в село, остановился у крайней избы и стал
проситься:
"Эй, хозяин, пусти переночевать!"
"Ступай, коли смерти не боишься"
"Что за речь такая!" — думает казак, поставил коня в сарай, дал ему корму и идет
в избу. Смотрит — и мужики, и бабы, и малые ребятишки — все навзрыд плачут да
богу молятся; помолились и стали надевать чистые рубашки.
"Чего вы плачете?" — спрашивает казак.
"Да вишь, — отвечает хозяин, — в нашем селе по ночам смерть ходит, в какую избу
ни заглянет — так наутро клади всех жильцов в гроба да вези на погост. Нынешнюю
ночь за нами очередь"
"Э, хозяин, не бойся; бог не выдаст, свинья не съест"
Хозяева полегли спать; а казак себе на уме — и глаз не смыкает. В самую полночь
отворилось окно; у окна показалась ведьма, да вся в белом, взяла кропило, и
просунула руку в избу и только хотела кропить — как вдруг казак размахнулся своей
саблею и отсек ей руку по самое плечо. Ведьма заохала, завизжала, по-собачьи
забрехала и убежала прочь. А казак поднял отрубленную руку, спрятал в свою шинель,
кровь замыл и лег спать. Поутру проснулись хозяева, смотрят — все до единого
живы-здоровы, и несказанно обрадовались.
"Хотите, — говорит казак, — я вам смерть покажу? Соберите скорей всех сотников
и десятников да пойдемте ее по селу искать".
Тотчас собрались все сотники и десятники и пошли по домам; там нету, здесь нету,
наконец добрались до избы пономаря.
"Вся, ли семья твоя здесь налицо?" — спрашивает казак.
"Нет, родимый! Одна дочка больна, на печи лежит".
Казак глянул на печь, а у девки рука отсечена; тут он объявил все, как было,
вынул и показал отрубленную руку. Мир наградил казака деньгами, а эту ведьму
присудил утопить. 

(Народная)
Жил-был мужик и было у него три сына. Жил он богато. Собрал два котла денег,
один закопал в овине, другой в воротах. И помер этот мужик, а про деньги никому
не сказал. Однажды был на деревне праздник; шел скрипач Каспер на гулянку и вдруг
провалился сквозь землю  и попал в ад, прямо в то место, где богатый мужик мучился.
"Здравствуй, знакомый!" — говорит скрипач. Отвечает ему мужик:
"Ты неладно попал сюда! Здесь ад, и я в аду сижу".
"За что же ты, дядя, сюда угодил?"
"За деньги! Было у меня денег много, нищим не давал, два котла в землю закопал.
Вот сейчас станут меня мучить, палками бить, когтями терзать"
"Как же мне-то быть? Пожалуй, и меня замучают!"
"А ты поди, сядь за трубой на печке да три года не ешь — так может быть и уцелеешь!"
Скрипач спрятался за трубой, пришли - ненашли, стали богатого мужика бить да
приговаривать:
"Вот тебе, богач! Тьму денег накопил, а спрятать не сумел; туда закопал их, что
нам сторожить невмоготу! В воротах бесперечь ездят, лошади нам головы подковами
поразбивали, а в овине цепами нас молотят".
"Если выйдешь отсюдова, скажи моим детям, чтобы они взяли деньги: один котел у
ворот закопан, а другой — в овине, и чтобы роздали их нищему брату".
Потом еще набежала целая изба чертей и спрашивают у богатого мужика:
"Что у тебя русским духом пахнет?"
"Это вы по Руси ходили, русского духу набрались!"
"Как бы не так!"
Стали искать, нашли скрипача Каспера и закричали:
"Ха-ха-ха, скрипач здесь, скрипач!"
Стащили его с печки и заставили играть на скрипке. Он три года играл, а ему за
три дня показалось; уморился и говорит:
"Что за диво! Бывало, я играл в один вечер все струны изорву, а теперь третий
день играю — и всё целы. Господи благослови!"
Только вымолвил — все струны и лопнули.
"Ну, братцы, — говорит скрипач, — сами видите: струны лопнули, не на чем играть!"
"Постой, — сказал один нечистый, — у меня есть два бунта струн, я тебе принесу".
Сбегал и принес; скрипач взял струны, потянул и опять только вымолвил:
"Господи благослови!" — оба бунта лопнули.
"Нет, братцы, ваши струны мне не годятся; у меня свои дома есть, дайте я схожу!"
Черти его не пущают:
"Ты уйдешь!" — говорят.
"Если вы не верите, то пошлите со мной кого-нибудь в провожатых".
Черти выбрали одного и послали со скрипачом Каспером. Скрипач Каспер пришел в
деревню; слышит: в крайней избе свадьбу справляют.
"Пойдем на свадьбу!"
"Пойдем!"
Вошли в избу; тут все скрипача узнали, спрашивают:
"Где это ты, братец, три года шастал?"
"На том свете был!"
Посидели, погуляли; черт зовет скрипача:
"Пора идти!"
А тот:
"Погоди еще немножко; дай мне на скрипке поиграть, молодых повеселить".
До тех пор просидели, пока петухи не запели: тут ненаш пропал, а скрипач стал
говорить сыновьям богатого мужика:
"Ваш батюшка приказал вам взять деньги: один котел у ворот зарыт, а другой — в
овине, и велел все эти деньги нищим раздать".
Вот откопали оба котла, стали раздавать деньги по нищей братии: чем больше их
раздают, тем больше их прибавляется. Тогда вывезли эти котлы на перекресток:
кто ни едет мимо, всякий берет оттуда, сколько рукой захватит, а деньги всё не
сбывают. Подали челобитную государю; он и приказал: в некотором городе шла
дорога в объезд — верст пятьдесят будет, а если прямо проложить, то всего пять
верст, и приказал государь выстроить прямоезжий мост. Вот и выстроили мост на
пять верст, и на то дело оба котла опорожнили. В те времена некая девица родила
сына и покинула его с малолетства; этот младенец три года не ел, не пил, и все
с ним божий ангел ходил. Пришел младенец на мост и говорит:
"Ах, какой славный мост! Дай бог тому царство небесное, на чьи деньги это построили".
Услышал господь эту молитву и велел своим ангелам выпустить богатого мужика из
аду кромешного. А что со скрипачом Каспером? Так это никому не известно.