Пилот - Илья Чёрт - Аудиостихия 2 (2015) - полная дискография, все тексты песен с аккордами для гитары.

Accords's main page  |  LINKS my Best OFF  |  Feedback and suggestions

Пилот


Полный список песен
Разные песни
Война (Акустика) (1997)
Жывой концерррт (1998)
Концерт в Санкт-Петербурге зпт (1999)
Сказка о Прыгуне и Скользящем (2001)
Джоконда (2002)
Наше небо (2002)
Времена года (2003)
Рыба, крот и свинья (2004)
Ч\Б (2006)
10 лет - полёт нормальный (2007)
1+1=1 (2008)
Содружество (2009)
Осень (2011)
13 (2013)
Изолятор (2015)
Кукушка (2016)
Пандора (2018)
ТЫГЫДЫМ (2022)
Илья Чёрт
Детство (2003)
Уходящее лето (2006)
Вольная птица (2006)
Аудиостихия (2010)
Снежная повесть (2011)
Аудиостихия 2 (2015)
Аудиостихия III (2022)

Пилот - Илья Чёрт - Аудиостихия 2 (2015) - тексты песен, аккорды для гитары

Илья Чёрт - Аудиостихия 2 (2015)


  1. Жопа
  2. Вася и карма
  3. Оприходный
  4. Похмелье
  5. Ожидание
  6. Болел зимой
  7. В завязке
  8. Обгоняя лето
  9. Без прописки
  10. Внезапный выходной
  11. Комплекс лифтёра
  12. Шахматы с Богом
  13. Два стула три задницы
  14. Весы
  15. Короткая память
  16. Своя рубашка
  17. Юродивость
  18. Мина
  19. Прекрасный мир
  20. Патриотизм и поэзия
  21. Жизнь в офисе
  22. Компричикос
  23. Страх свободы
  24. Спасение рок-н-роллом
  25. Отстал от мира
  26. Шнурки Кастанеды
  27. Отвлекающие маневры
  28. Дарвин лопух
  29. Вертикруть души в природе
  30. Собачья жизнь
  31. Кульпросвет
  32. Луна и Пантелеймон
  33. Странная жизнь
  34. Обратный отсчёт
  35. Договор
  36. Кайф поэта


Жопа
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Поговорим, друзья, о жопе. Ох! Трудно светский клеить разговор
На щекотливую такую тему, а между нами говоря,
Сие есть дар природы от рожденья,
А не приобретенное везение
Иль комплексующий позор. Есть возражения?
Многофункциональный орган сей служил по-разному двуногим:
Им можно и самца привлечь, небрежно бедрами вихляя;
И очень многим судьбу всю в корне поменяла то!
Да-с, жопа – не пальто, ее не снимешь в гардеробе,
но в жизни часто недостатку в противовес
Лежит народный талант, крат более во сто.
Душевно жопой посидеть в песке нагретом,
Это славно! Особо против не попрешь.
И выдох тела облегчения, когда ко времени присесть
Освободив кишечник бренный, момент во истину хорош.
Ориентации пройдем в повествовании стороною,
А вот на жопе, да с горы, не скрою, весьма не дурно!
Мы найдем достоинств и предвосхищений, на каждой жопе нежный штамп.
Надеюсь свет богемных театральных рамп,
Напомнит вам о красоте телесных обобщений,
о превращении веществ в химических кругах природы.
И в новых веяниях моды, для жопы отведен недурственный раздел.
А если вспомнить, сколько дел творится в мире через жопу,
то можно смело заявить, что жопа не чужда и богу.
Она по сути жизни всей нерукотворный вечный символ.
И как прекрасно, как же мило, что ровно мы сидим на ней!
Вася и Карма
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Вася крался в коммуналке
Черпачком скребя по стенам,
Вкусно пахло из кастрюльки,
Что на кухне кочумала.
Не его была кастрюлька,
И поэтому Василий
По линолеуму мягко
Шаг стелил, глаза прищурив.
В помещение проскользнувши
С хрюкатанием и урчанием
В темноте фервальской ночи,
Черпачком вооружившись,
Он средь трёх-пяти кастрюлек
По чутью с одной, что с краю,
Крышку тихо отодвинул,
Черпачком в суть углубился.
Хапнул с дна того, что гуще,
Закатил глаза довольно,
И желанное игриво
Запрокинул в свою глотку.
И случилась тут нежданность,
Ибо по закону кармы
Васе Бог за вороватость
Предъявил квитанций пачку
Под оплату без комиссий,
И без всяка промедления.
Заглотнул Василий бодро
Мутный краскорастворитель.
В темноте не разобравши,
По самое не балуйся
Зачерпнул стаканчик яду,
Что без умысла в покое
Отстояться должен тута
Был до мастера прихода.
Бабка, Божий одуванчик,
На плиту свою приткнула.
Вася всё прочухал сразу,
Свято пал с недомогания,
Стал кричать про "Харе Кришну",
Но поздняк было метаться.
Вася тщетно надрывался,
Мол, курить назавтра брошу,
И заныканную "трёшку"
Честно возвращу соседям!
Только карма усмехнулась,
Заглянула в сердце Васи
Так, что тут же он на кухне
Сгинул на перерождение.
Есть мораль у этой притчи,
Что на Лиговке явилась:
По чужим кастрюлькам вкусным
Нефиг зыркать, носом лазить!
Черпачком без разрешения
Не черпай в покрове ночи,
А средь бела дня наглядно
Из своей кастрюльки хавай!
Оприходный
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
А чем бы меня не накрыло,
А всё по старой схеме -
Мыльные пузыри из ушей,
В желтых очках и в лётном шлеме
Иду в "продуктовый",
Шаркаю войлочными по талому снегу.
Мандаринов в авоську,
Прыгну в телегу,
И по кафельным полам!
Визг стоит и домыслы досужие.
Держи его! Документы!
Экие вы неуклюжие!
Меня ж прёт несусветно,
А вы за мной, пятульками топая.
Во мне лето поёт,
А у вас зима околожопая!
У вас всё по прилавкам с бирочками,
А тут Новый Год!
Танцы на льду, фуэтэ,
Глаза на лбу, вытаращенный рот!
Каждый день в радость!
Каждый шаг – как первый по Луне!
И так бы всю жизнь,
И всю Истину в кислоте!
А утром встанешь в пять
Птичкиы поют, истина куда-то скипела
И мандарины не прут.
Жизнь всегда свежа,
Всё по схеме от Рыбацкого до Купчино
Сладкое хорошо внутрь входит,
Но потом долго пучит оно!
Похмелье
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Утро. Понедельник. До метро маршрутка.
Я смурной, небритый, да с похмелья жуткого.
Ладошками по стеночке крадучись иду
Берегу дыхание, сердешко берегу.
Нам вчера с товарищами было хорошо
Пили что, не помню, но без драк, коль шо.
Мы в культурно-массовом все за позитив
Лишь бы наскреблось немного на аперитив.
Ожидание
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Сидишь и ждёшь, а звонка всё нет
И только дождь за окном. Тихо в комнате
Красные стоп-сигналы машин отсвечивают на стене
И колышаться тени словно водоросли в омуте
И вроде бы так хочется чтобы кто-нибудь позвонил
И думаешь о себе как о забытом всеми покойнике
Но звонок ведь нарушит это чудесное мгновение ожидания
Я жду, молчу, курю.
И снятая трубка лежит на подоконнике.
Болел зимой
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Качала в колыбели сквозняков
Промокшая сопливая зима
Под кашель и советы докторов
Укутанного пледами меня.
Я ложкой в мёде рисовал круги,
Пил молоко и чай, отхлюпывая с блюдца,
В испарине кружилися мечты,
Дано мне было время оглянуться.
Но без оценок и хлопот ума,
Открылась мне внезапно Истина простая:
Что мним словами "горе" и "беда"
Мы часто благо, посланное раем.
Природа человечья такова:
Плохое прежде замечать, одаривать вниманием.
Коль муха в ложке – нам уж дела нет,
Под ней какого сорта мёд приданным!
Но как прекрасны и просты от Бога чудеса,
Когда догадки Свет всю жизнь переворачивает споро!
Лишь тумблер в голове переключи 
Излечиться болезнь, подарком станет горе!
Где виделись отчаяние и тьма 
От ангелов откроются уроки.
Где проклинал ты кашель до утра 
Откроются стихов ночные строки!
Не торопись в обиде обозлиться!
Остановись! Смотри, над головой
Улыбки ангельские небо окружают
И Мама – Бог любуется тобой!
Качает в колыбели сквозняков
Меня сопливая зима уж две недели!
Я улыбаюсь, ошибки понимая,
Пью с мёдом молоко, и становлюсь сильнее!
B завязке
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Не может быть, да ну, ты чё, серьёзно
Так не подумал бы, кто мог предположить
Да чтоб я сдох, нет ну надо ж чтоб такое
Прям чудеса, ну и дела, точняк
Да, бросил пить...
Обгоняя лето
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Вдоль моря танутся часы
Ещё и лето не настало
А я по берегу крадусь
Ростовским поездом усталым
Проспав чуть больше трёх часов,
В стекло уткнув щетину с носом,
Я млею, предвкушая миг,
Когда закинувшись "полтосом",
Шагну в волну, дыхание затая,
Спиной плашмя раздвину море,
И смою всё с души своя,
Отправив сердце на просторы
На кромке пены трепетать,
Наковырять в песке две строчки
И стих сложить, прижав к листу.
Спасибо, Господи! И точка.
Без прописки
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Черчу меж углов,
Махаю фишками,
Нет карты в рукаве моём,
Стелю пониже,
Не закрываю банок пластмассовыми крышками.
Я и вообще ничего не берегу.
Живу средь космоса под фонарём.
Внезапный выходной
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Овсяной кашей с молоком
День начинается отрадный.
На солнечных лучах в парадной
Летает пыль перед окном.
Я гулкими шагами вниз
Слечу в июньскую прохладу,
И средь двора на миг присяду,
Чтобы почуять лёгкий бриз,
Крадущийся сквозь подворотни
Ко мне от самого залива.
Услышу лёгкого мотива
Порхание среди листвы.
И неожиданно пойму,
Что все мои дела сегодня,
Которыми я загонялся,
По сути вовсе не важны!
Рукой махнув на суету
И выключив мобильник, сяду
В трамвай. Зелёный чай и мяту
С собою в термос заверну.
И вдоль по рельсам ускользну
Из города пропащей птицей.
Сегодня без меня живите!
Я выходной себе беру!
Комплекс лифтёра
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
И в магазине, в кассе, и в театре, в гардеробе,
Встречаю ссучную породу из людей,
Кто сел на свою задницу с руками из неё же,
Но первым чувствует себя средь королей!
Шахматы с Богом
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Сегодня я навеселе
В рубашке белой с бабочкой порхаю,
А завтра по уши в дерьме.
Вот так я с Богом в шахматы играю.
То в белых звёздных кружевах
На пузырьках шампанского в Каире,
То студнем третьей свежести блюю,
Обняв в порыве нежности горшок в сортире.
Но я не дуюсь на судьбу!
Насколько знаю я: другие люди
С успехом тем же партии ведут
И так же получают хрен на блюде.
Два стула три задницы
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Три шишки у костра, 
Три маковые плюшки,
Ремарковских товарищей по три,
Три головы Горыныча,
От камня три дороги,
И три волхва, бредущих до звезды,
Голгофы три креста,
Три щучьи веления,
И три девицы под окном прядут,
Три цвета светофора,
Три в тазу мудрейших,
Три поросёнка волка в доме ждут,
У Маши три медведя,
У отца три сына,
Любовный треугольник, три богатыря.
Господь забыл сказать
Одно лишь вам, ребята:
Что во вселенной стула только два!
Весы
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Сколь длинным Путь окажется –
Не ведает заранее никто.
И кажется порой: 
Опасностей полна неведома тропа!
Любой из нас периодично ноет:
Сколь жизнь невыносимо тяжела!
И тяжесть эту меряет собой.
Но лёгок крест и ноша эфемерна,
Того, кто судит миром, что вокруг.
Узри то равенство, что дарит человеку
Природа, дав в познания борозде сравнения плуг!
Тебе твоя забота кажется несносной?
И воскрешённым адом кажется проблема сего дня?
А ты, надев пальто, пройдись ближайшим парком,
И, на тропе присев, взгляни на муравья!
Вот чья дорога – ад труда и страха,
Где мал ты испокон настолько, что любой – се враг!
Здесь зиждется судьба на непреклонном духе,
Где мужество и воля – каждый шаг!
Несоразмерны для него лесные расстояния,
И каждая песочница – пустыня Кара Кум.
Любая щепка – тяжесть дней лесоповала,
А пение птиц – лишь гибели летящей шум!
Не зная отдыха, тот муравей шагает
Поверхностью планеты, что в космосе висит!
Что ждёт его? И сколь ему осталось?
Так что, ты говоришь, тебя там тяготит?
Короткая Память
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Пролетела над вишнями стайка весёлых стрекоз.
Вишенки – в банку! Стрекоз доконает мороз!
Павшим мемориал. Юмор жизни везде:
Греют мальчишки сосиску на вечном огне.
Сколь не цепляйся, у памяти короток век.
Хочет хоть что-то оставить себе человек,
Но жизнь мудрее и проще, в том нету цинизма:
Голод заставит забыть о пропавших сынах героизма.
Люди играют, как дети, в свои предпочтения,
Машут совочками, делят кусочки печенья.
Катит волны свои Бытие, малышне улыбаясь.
Вкусно пахнет сосиска, на вечном огне нагреваясь.
Кто осудит сие – не видал чёрной пасти Блокады!
К чему эта память, медали, награды,
Если забыл чего ради косила смерть близких? 
Чтоб мирно мальчишки наелись той тёплой сосиской!
Пусть тихо уйдёт и забудется ночи кошмар!
Утро всегда мудреней, смех детей – его дар.
Пусть беззаботно едят, веселятся и играют!
Мемориалов они и своих понаставят!
Песочниц идеи забудутся ли разве кем?
Сменят детишки совочки на АКМ,
И всё повторится: на камне скупая приписка,
Не гаснет огонь, рядом дети, и снова сосиска!
Своя рубашка
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
К чему завидовать тропе другого?
В саду у Господа для каждого найдётся по участку.
Порой завидуем мы людям, что публичны,
И придаём чрезмерное значение достатку.
Но кто из нас, примерив крест соседа,
Не утвердился в истине простой:
О, сколь несоразмерна нам чужая жизни доля,
Как вскоре мы хотим желать иной!
Невыносимо становится сияние,
Едва заполучить удастся нам его,
Хоть миг назад се было так желанно,
Существование омрачая лишь отсутствием того!
Не поддавайся алчности безумной,
Но знай: желаний бездна не имеет дна!
Судьба, которой ты завидуешь угрюмо,
Издалека лишь кажется шикарно хороша.
То явно в суе на любом, кого коснёшься:
Погаснуть стоит лишь цветным прожекторам,
Модель, которой мир весь восхищался,
На кухне в трениках идёт к сковородам.
Так, глядя в лица знаменитых и успешных,
Не забывай, что за крыльцом красивым,
Скрываются всё те же коммуналки,
Аквариум с пираньей, а вовсе не с прирученным дельфином.
Плевать подагре на общественное мнение,
И боль зубная статус не берёт в расчёт.
Сколь не стяжай, к покойника рубашке
Уж испокон карман никто не шьёт.
Иди ж своей дорогой, которую укажет
Свет сердца твоего. Узнаешь без труда
Сей Путь по лёгкости и радости душевной.
Людей той радостью одаришь. Ну и Бог тебя сполна.
Не ниже дворник президента, не выше врач шахтёра.
В саду Эдемском для каждого найдётся садовника жилет.
И сторож, и водитель, министр, и сантехник –
Все служат Одному, то ведая иль нет.
А коли знаешь это – у жадности нет шансов.
Нет зависти в друг-дружке у капель посередь дождя!
Мы все – одна команда, один большой корабль,
С одним на всех волшебным и не понятным "я".
Юродивость
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Полы гостиниц и вокзалов
В потёртой пелерине дней
Судьба юродивых смешлива
Ей всё до ртутных фонарей
Пугая городских прохожих
Она, что поздний старый шмель
Под визг шипованой резины
За стёртой вывеской "Бордель"
Упрётся лбом в печаль фуфайки
На зоне жизни прощадной
Изношенной до дыр заразных
В них - слёзы неба, смех людской.
Щетину опыта мирского
Со щек не соскребешь вовек
Коль шизиком во спину кличут
Все, ангел, скажут, человек
Юродивого хмель как светоч
Сквозь хлябь земных забот
Ведет в рассвет, что темперой написан
Для странников. Покинув сквот
По спаяным единой сутью
Следам, петляющим в лесах
Сосновых с корабельной кармой
Он сам, свернувшись в облаках
Сопит во сне слепым котёнком
На язву мира молоком
По щучьему велению выльет
Любовь, как из-под горла ком
И на чужбинах перелётных
На целомудренных ветрах
Обратный ход часам воздавши
Замрёт в запекшихся устах
Молитва, суть сиянья агнца
К ногам всю удаль бросив ниц
Нет в светлых запаха желанья
И нету промеж них границ
На стременах поднявщись в поле
В руках почуяв вес меча
Юродивый смеется сидя
На крае ангела плеча
Мина
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Плыву, а пароходы кличут меня гудками из дали
Пили меня судьба в опилки стальным напильником волны
Я не заразная мамзель, но в стиле внутренней натуры
Меня страшаться ни на грамм слабей, чем родственницы пули-дуры
Набитым пузом обойдя две трети чаши океана
Я наконец-то увидала, как тихо возлежит земля
И манит маяка огнями латинским танцем стройных кораблей
И заспешила я, влекомая теченьем, услышать речь создателей своих
Людей. Возможно зря, но только крики да испуг мне были радостью от встречи
Нежданных бед и горестей предтечей я показалась им как есть
Клаксоны взвыли в темноте, прожектора меня поймали в сети
Прятались женщины и дети. Что ж, может и невилика честь
Огнями праздника сияет порт, веселья флаги развиваются на реях
И только мне не рады оказались вдруг, а ведь плыла издалека я
Лишь от мысли млея, что встречу я своих богов
Забуду одиночество и океана без границ отяжелевший страх
Я подплыла и крикнула - Создатели, я Вас люблю
Но раздалось лишь громкое - Ба-бах
Живи своею жизнью, человек. Ты в космосе как мина та в бездушном океане
И кто бы знал, а будут ли так рады тебя увидеть те, кто нас с тобой создал
Прекрасный мир
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Ромашки, лютики, гаражи да помойки,
Обоссаный подъезд, романтика слов,
Спор на ножах, железные прутики,
Стакан портвейна, чердак, любовь,
Электричка за окном, будущее – жопа,
Жирная посуда, заштопанный ботинок.
В учебнике написано, что мир прекрасен!
Вот я бы добавил наглядных картинок...
Патриотизм и поэзия
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Я не люблю писать стихи
Но в тридцать пять сидеть в песочнице нелепо
На что ещё здесь можно тратить время
Что выдыхается неумолимо
Словно чуть навеянные скозняком духи
Ублюдство, унижение и мерзость
Прожить поэту век в сраженьи с бытовухой
Обзванивать конторы, стучаться в кабинеты
Где всё подобно сну в библиотеке
Заваленой порнухой
Просить дворняжку воды горячей
Продроченною почтой квитанцию квартплаты не найти
И лаять, угрожать, хвостами извиваться
Что здесь напишешь ты, писатель
Что здесь, художник, ты можешь обрести
Здесь только мат и визг под звон пустых тарелок
Здесь на безрыбье изнасилование - радость для иных
Здесь в стойбище колхозном нет иного мнения
Здесь ты в аду. Чего уставился, а ну-ка рот закрыл
На койку и затих
Я не люблю писать стихи
Они от боли здесь
Я просто сохранять небесное пытаюсь царство
Я так же как и друг мой, Дэн
Являюсь настоящим патриотом
Всем сердцем я люблю Россию
Но ненавижу государство
Жизнь в офисе
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Накатишь сто, а что потом
А дальше утро, холод, серость
Ничтожная в кармане мелочь
И только бы, не в зеркало лицом.
Ну что, гером? Нет, обычным подлецом.
Пожарным колоколом телефона звон
И чуствуется что не ожиданьем
Но грозно и свежо портретом
Нависшим над столом
Пожалуй счет. Разбитая посуда
А Мендельсон по радио как пошлый анекдот
И как шакал, что тявкает за тигром
Ему подвизгивает свеженький АйПод
Два-три письма, пять-семь глотков кефира
И длинный день в мечтах про загородный дом
Таких ещё четыре, пятница, суббота
Ну что, повтор? Окей, а что потом?
Компричокс
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Чист и свободен твой дух изначально,
Радость и Свет даруют сердцу толчок,
Сила Любви питает тело исправно,
Но мир тебя ловит на старый крючок,
Желанье твоё наслаждаться без меры,
И тем наслаждением владеть одному,
Ни с кем не делиться, сгребая в карманы,
Всем миром в итоге владеть самому.
Не жизни служить, дар в любви предлагая,
Не счастье другому собой принести,
Но Силу заставить себе подчиняться,
И требовать с мира себе же дары.
Чем больше желаний, чем дальше от Света,
Тем глубже забвение и глупее вопрос,
Любовь утеряв, искривившись в кошмаре,
Рождается новый компричикос.
Страх свободы
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Потрёпанная жизнью дворняга рода волчьего
Плетёт промеж киосков хвост в пожизненной тоске
Вот так и люди многие, прижавшись к стенам средь огней уютных
С мала и до последнего страшась свободы холода
Живут ища спасения в теплой гробовой тоске
Спасение рок-н-роллом
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Когда на сцене время забываешь
Когда не чуствуешь ни ран ни льющейся крови
Се наступает миг блаженный жизни
И смысл понимаешь, и сладкой нету лжи
И рубишься как в утро перед плахой
И в этот миг так хочется уйти
В бою с улыбкой умереть на взмахе
Чтоб рёв гитар иль свист меча
Без разницы, пойми
И взгляд теряет четкость очертаний
И ангелы стоят кругом шеренгой моряков
Так, падая на сцену на колени
Осознаешь всю глупость бытовых оков
Я каждый раз смотрю на рампы свет
Лик Бога вижу, улыбаясь без утайки
От всей души его благодарю
И выжимаю на пол по последней майке
Пусть мир нелеп, пусть люди малышня
Но я спасён и благодарен Небу
Что братство рок-н-ролла мне открылось
И снова в свет прожекторов я выхожу на сцену
Отстал от мира
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Битые стекла наших нервов,
Липкие пальцы любопытства,
Свистком кондуктора всё остановлено,
И в полумраке пустоты квартиры скрыться,
Застыть в графине пылью,
Былинкой в солнечном луче забыться,
Закутаться в тяжелый сон,
На дно стакана опуститься,
И якорем в осадке лечь,
Чернилами с пера истечь,
Подчищенного острой бритвой,
Органом сдавленной молитвой
Быть выжатым в бокал со льдом.
Движения смысл в этот час утерян.
Всё мимо, вдоль окна, под дверью
Грохочет, скачет бытие,
А я, затылком пригвоздив подушку,
Отстал, подвис, как насекомое в литье
Янтарного облапанного сплава.
Проходят мимо караваны
Машин, людей, стремлений и надежд,
Извечно лгущей всем рекламы,
Последних достижений туалетных вод, одежд...
Мир веселится и хохочет,
Болеет с похмела, грустит,
От горя плачет, люто злится,
Едва здороваясь, простится,
В окно чуть глянув, по своим делам летит.
Сиди, не рыпайся, душа,
Почти вниманием остановку,
Узри: по кругу бегает коза,
Арканом натирая холку!
Шнурки Кастанеды
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Отчертыхаюсь, да пойду.
От трёхэтажного проблема не решится.
Сколь матюги не складывай,
Жизнь так же копошится,
И ширит над Австралией дыру!
На кенгуру найдётся "кенгурятник",
И на меня оступочка сокрыта в рукаве.
Я чертыхаюсь, но вновь сгибаю спину,
Ведь снова нужно завязать ботинок мне!
Отвлекающие манёвры
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Я вот только одного не пойму:
А почему ты решил, что всё вокруг тебя вертится?
Если бы ты когда-нибудь посмотрел на Землю из космоса,
То сразу бы обнаружил: твоя жизнь – сущая нелепица!
И хоть кури шишки в тамбуре, или запойно бухай в коммунальном чреве на Лиговке,
А всё равно чек оплачен, и областная больница Нижней Пупырловки
Отправляет на орбиту таких, как ты, по три раза после еды в течение дня,
И все твои мысли о справедливости мировой – чушь собачья, сорванная с поводка!
Все томительные хотелочки,
Все груши перед носом шагающего к оазису экскаватора -
Обнуляются по счётчику,
И банками пустыми улетают в струю кильватерную.
Меню прописано, и от товаров на полках некуда упасть.
Гуляй по супермаркету, ищи на ценниках скидочки.
Меряй пальто, подбирай галстук в тон, любуйся игрушками,
Шурши по полу одетой на палец из клеёнки бирочкой!
Дарвин лопух
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Хм. Странное ведь дело, казалось бы, что проще
Голова - шлем из кости. В нём дырочки наделаны
И странного на полкило в морщинах вещества
Но дяденьки заумные в очках
Всё убедить пытаются меня
Что всё моё воображение, сны, мечты
Из жуткого порождены такого котелка
Мол этот фарш рождает состраданье
А эта слизь рождает мнений спор
Какая-то молекула в семнадцатом ряду семнадцатого нерва
Решает - быть помилованным или приговор
Один - убийца и насильник, а другой - святой
И если их характер лишь виток метаболизма
За что же их наказывать иль награждать
Такими их природа сделала без замысла, без смысла
Видать височной доле или мозжечку
Приятно спасть под шум ночного моря
Мурашки по спине от музыки бегут
Видать с того, что связь нейронов где-то там довольна
Ученый мир возносит Дарвина в святые
А мне он кажется несчастным из людей
Уж коли человек не встретил Бога в жизни
И не услышал голоса души
Поэзии творения идей
Сколь шимпанзе ты Гёте не читай
И сколь Стравинского не прививай поныне
Спустя тысячелетия она
Всё так же в шахматах не далее с Е2 на Е4
Прости же меня Дарвин, не взыщи
Простите меня, медики ученые
Но слышит моя душа ту пропасть промеж нас
И вряд ли обезьяна нам Евангелие напишет
Вертикруть души в природе
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
О, мама, Господи, как не хочу я в школу снова!
И эти треники со штрипками, что ноги вечно натирают в кровь!
Зачем опять? Ну что эдакого да такого под Солнцем я не видел?
Пелёнки, сопли, пенка молока, разбитая на переменке бровь...
По новой тупо биться над любви пустым вопросом.
По новой разбивать коленки и лазить по ветвям дерев.
Вся эта карусель изрядно притомила,
и уж внутри сидит, тоскливо воздыхая, подбородок подперев.
Ну чё, опять? Ещё петлю, Светильник Времени по кругу облетая мотыльком?
Ещё один Прыжок средь звёзд на вдохе, затяжной?
Я только лекций по тетрадкам столько записал, что всей планете хватит
В бумаге той зарыться, усердно изучая труд напрасный мой.
К чему? К чему опять на химии просиживать штаны?
К чему за "двойки" получать по заднице линейкой снова?
Так Истина стара! Так Жизнь извечно молода и нова!
Дымится ум в попытке обуздать безумный танец сновидений Хаоса, но снова
На Гаутаму каждого своё найдётся Древо Бо.
Для каждого Христа в купели вечной сияют ровными рядами новые кресты.
Всё так давно... Так до конца... По горло... До икоты!
Три литра марганцовки в стонущий желудок и на дно!
О, мама, Господи, как не хочу я на своих двоих топтать дороги!
Ну почему я не могу на крыльях светоносных над землёй лететь?
Судьба – испортить карму изначально
Куском несвежей ветчины "по рубль тридцать пять", и охренеть
В зародышевой позе, штанами спущенными пол облобызав
Общественного грязного сортира.
И вроде нет вины: "Простите, дяденька, не знал!", ан нет такого мыла,
Чтоб душу оттереть от пятен окровавленной свиньи!
Лети, офонаревший свистопляс, каурой сивки завещание, потрёпанная бурка!
Плевком из темноты пропахшего борщами переулка
Летит нам вслед из глубины веков избитый молью дедушкин наказ,
Одиннадцатая от Моисея заповедь немая:
"Какой дорога к Богу не кажись – она всегда прямая!"
Прямей не будет, сколь шеей не верти!
И если не сейчас, то никогда! Захлопнется клетушка,
Засовами архангел проскрипит,
По всем статьям срок намотает, заикаясь, чёртова кукушка.
Узрев рассвет, петух заверещит.
И в день второй, по августу считая,
В год семьдесят второй двадцатого столетия
Я снова, как впервые, на мир глазами гляну,
Кондуктором родившись средь счастливого кошмара безбилетия.
И мама с папой опять дождутся срока,
И я, пытаясь выплюнуть из пасти Первое по этой жизни Слово,
Произнесу, рукою подперев сопливый подбородок:
"Ох, мама, Господи, как не хочу я в школу снова!"
Собачья жизнь
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Всем нам по понедельникам становится понятно
Жизнь - колесо. Будильник, кофе, на работу и обратно
И иногда, желание свалить от этого занудства
Становится сильней, чем страх того, с чем можем мы столкнуться.
Так, если сможет кто преодолеть завесу
Приходят гости в мои сны
Гулять по заповедному по лесу
Шагают городами, где нету никого
Не дозовешься, но будь готов к тому
Однажды ты оттуда не вернешься.
Кульпросвет
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Вторые сутки в тамбуре. Разносят чай.
С плеч на пол падает баул. Снимая малахай
Во уважение формы проводниц,
Пестрит платками население востока.
Карандашом обгрызенным рождаются стихи.
Безвременья тоскливая морока
В желудке плачет водкой и лапшой.
Всем в доску свой, я всё же здесь чужой!
Живу, испытывая пятками планету,
Доселе непонятную ни в раз,
И глядя каждым утром на лапу пятипалую
Я, удивляясь телу своему, пишу рассказ
О торсионных невиданных тоннелях,
Где Свет в полиэтиленовом кульке
Вибрирует на 36,6, прокладывая Путь локтями,
В сине-зелёном плавая мирке.
Луна и Пантелеймон
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Из калитки на прогон вышел в ночь Пантелеймон
Перед сном вкусить прохлады на дорогу вышел он.
Не видать ни зги кругом, лишь окном мерцает дом,
За спиной его моргает заповедным маяком.
Только белый глаз Луны зорко смотрит с высоты,
Да вороны шумно кружат, каркая средь темноты.
"Ты чего, Пантелеймон, в ночь попёрся на прогон?" -
Позади Пантелеймона вдруг раздался бабий стон.
"Неспокойно, Маня, мне, - буркнул он под нос себе, -
А конкретного ответу я, изволь, ни бэ ни мэ!
Только чую я на раз; слишком хитро бесов глаз
На меня упёрся с неба, сглазить хочет сей же час!
Услыхав, Луна, такое, в изумление немое
Оскорблённая пришла. "Я, Пантелеймон, от века
Освещала человеку путь до дома до его!
Как бродил ты пьяный, вспомни, как униженный и скромный,
Осветить пути просил!
А теперь по настроению, по дурному наваждению,
Проклянуть меня решил?
Будет по словам твоим, языком твоим дурным
Изречённым, се послужит в назидание другим!
Света моего вовек не увидишь, человек!
В том лекарства не помогут, не спасёт и оберег!
Вместо слов благодарения коли произнёс хулу –
Всё, что сказано – вернётся, да на голову твою!"
Охнул тут Пантелеймон; всё растаяло, как сон!
Стало всё чернее чёрта, что в бутылке видел он.
В непроглядной темноте некуда ступить лапте!
Испарилось и похмелье, отступив в такой беде.
В землю лбом, упав в поклон, зарыдал Пантелеймон:
"Ты прости меня, светило, сорри, дык сказать, пардон,
С похмела в уме моём помутился водоём!
Лишь пиявки с комарами празднуют веселье в нём.
Мысли все сгруппировались, и оттудова подались,
Чуть лишь ветер дунул в уши, вылетели все! Послушай,
Возвернись ко мне, Луна, нет мне жизни без тебя!
За дурное оскорбление послужу тебе сполна!"
Лик Луна открыла чуть. В темноте стал виден путь.
От мужицкого от сердцу отступила страшна жуть.
"Я отходчива, родной. Коли дюже дорогой
Оказалась для тебя я, будешь любоваться мной.
Только помни, Пантелей, среди бега серых дней,
В полнолуние я буду звать тебя к суду теней.
Всё от вас им знать дано. Даже сердца твоего
Мыслей самых сокровенных дно для них освещено.
Коль забудешь ты хоть раз слово, что скажу сейчас,
В миг мне тени всё расскажут и исчезну я тот час!"
"Слушаю тебя, Луна," - Молвил Пантелей тогда.
Лунный свет залил округу и произнесла она:
"Глуп ты, глуп, Пантелеймон! Невдомёк тебе, что сон,
"Жизнь" тобою наречённый – сыра вкус среди ворон!
Вороньё же то, гляди, суть все помыслы твои.
Коль накормишь ты какую - ей тебя, считай, нести.
Проще, дурень, говоря, светлой быть должна мысля!
Как ты мир мозгами видишь – тем он будет для тебя!
Всё величие планет – словно призрачный мой свет,
Отражающийся бликом на воде уж сотни лет.
И хоть много нас живёт, каждый видит что речёт.
Нет среди людей согласья; всяк по своему печёт
Своей жизни круглый блин, у кого какой уж клин,
Кто какого Карабаса поселил среди Мальвин.
Потому ты, Пантелей, будешь счастью людей
Век служить свой до кончины, и довольству всех зверей!
Знай теперь: коль что решил, в сердце замысел зашил –
Он волшебным лунным светом сразу же, считай, ожил!
И явится во плоти, всё, что, дурь твою ети,
Головой своей дурною сможешь воспроизвести".
Услыхал Пантелеймон, за вихры схватился он,
И лишь ворон, хрипло каркнув, да за дальний за кордон
Полетел волшебной вестью, обнося лесной народ,
Что Пантелеймон теперь наш всем полезность принесёт.
А Луна, чуть только Слово замерло, так стала снова
Вроде бы самой собою, деревенскою луною.
И пошёл к себе домой Пантелей едва живой,
А из чащ лесных окрестных нескончаемой рекой
Звери, птицы, рыбы, гады поспешить уж были рады
К Пантелееву порогу излечиться понемногу.
Люди с дальних поселений, не щадя больных коленей,
На ногах, на костылях, шли за чудом в тех краях.
Ранним утром баба Маня, причитая и горланя,
Изумлялась на народ, что столпился у ворот.
Лишь кружился хрип ворон: "Вон он, чудотворец, вон!"
А на старом на крылечке, на скрипучей на дощечке,
Шикая на тех ворон, щурил глаз Пантелеймон.
Странная жизнь
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Стоит деревня, дома покосившиеся,
Один с крылечком, на нём сижу я.
Щурюсь на солнце опосля дождика,
И думаю себе: "Всё не зря!
И каждый муравей в  травушке разросшейся
Несёт в себе часть Великого Замысла,
И комар, и мышь, что под кухней живёт,
Все нужны и незаменимы!" И от этого радостно!
И хочется всех обнять по-братски,
Но жизнь такая странная, что поражаешься:
Хлопаешь тут же комара "Вот сволочь проклятая!",
И кошке кричишь "Мышь в доме! А ты тут лежишь, прохлаждаешься!"
И от этого радостно...
Лежишь, прохлаждаешься...
И от этого радостно...
Все нужны...
И от этого радостно...
Все нужны...
И хочется всех обнять по-братски...
И хочется всех обнять по-братски...
А ты тут...
И от этого радостно...
Лежишь, прохлаждаешься...
Все нужны...
И от этого радостно...
Все нужны...
Все нужны...
Все нужны...
Все нужны...
И от этого радостно...
Все нужны...
Обратный отсчёт
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Эх, было бы время
Но в глухом Ленинградском лесу
Тикает, словно таймер у бомбы
Ку-ку, ку-ку, ку-ку...
Договор
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Огонь во мне плясал, на ржач меня пробило
Я супротив течения удочкой махал
Гостили у меня шамана два из Нижнего Тагила. 
Я потчевал их корюшкой, выспрашивая путь через Непал. 
Два чипотана с лямками, сандалии со стрёмом, 
Курс молодых бойскаутов и пояс по тай-цзы. 
Я лихо небылицы плёл на пункте пограничном, 
И говорил себе: "Чувак, не ссы!"
Я мантры пел на ломаном узбекском, 
За уши мёл с тарелки момосы с хурмой, 
Показывал по Фрейду направление прогулки, 
Упрямо шёл туда и сам, пинал себя ногой. 
И иногда, съезжая чердаками,
Ослабив шлейку, я душу отпускал. 
Она по лужам прыгала, смеясь и игогоча, 
Пока на сцене я в угаре глотку драл. 
Те санатории мне в печени гвоздями 
Осели, как лапша китайская, ползущая в Тибет, 
Но всё же я, когда меня продать мне предлагают, 
Всё так же отвечаю: "Спасибо, нет!"
Кайф поэта
(Илья "Чёрт" Кнабенгоф)
Мир поэзии прекрасен, мною горячо любим!
Обо всём на свете можно здесь писать без правил вовсе!
Здесь свободою всё дышит. Кто что хочет – то и слышит!
И без рифмы очень даже можно вякать и калякать!
Ну а если тебе дюже не о чем писать поэму,
Можно фразы куралесить, составляя, как придётся!
Ведь поэт – не тот, кто пишет хороши стихотворения,
А воистину, кто просто жить не может, не писа их!


NO COPYRATES AT ALL