(Н.Дудкина)
Пожалей меня, инструктор по вождению,
От жестоких выражений удержись.
Прояви посильный такт и снисхождение,
Доверяя мне авто своё и жизнь.

Мы с тобой - как самокат в колонне танковой,
С четырёх сторон врагом окружены.
До тебя я управляла только санками
И машинкой швейной с приводом ножным.

(Н.Дудкина)
     Am            Dm
Остывает пирог именинный
      Hm7-5       E7         Am
Снесены напрочь тридцать свечей
                     Dm
Не сомлевшие до половины
      G                 C
Тает воск от горячих речей

           Gm6     A7       Dm
   В доме запах стоит ресторанный
          Hm7-5             E7
   "Ява" дымом идёт к потолку
         Am    Am/g     Dm
   И мужчины умеренно пьяны
       Am     E7       Am E7
   И уверены дамы в соку

Осеняет талантливой дланью
Основатель движенья птенца
И летит аж к соседнему зданию
Обнадеженный голос певца

   Гости вяло листают картинки
   Но внимая романсу в ночи
   Точно знают, что это Вертинский
   Потому не кричат - помолчи

Ты не плач от того, что неловко
Всем конечно давно всё равно
Наклонив снисхождения головку
Слава Богу, допили вино

   Это значит, что скоро домой им
   А с утра заживём, как всегда
   Приберёмся, посуду отмоем
   Отоспимся, дружок, не беда

Из бездонного леты колодца
Нам с тобой отлилось по годам
Приходи, посидим, как придётся
Без застолий и тостов "за дам"

   Разменяли тридцатник, и ладно
   Знаешь, не одним нам, дружок, к сорока
   Отчего ж так легка и прохладна
   Истончённая стиркой рука

(Н.Дудкина)
Изгиб бедра струится, как волна.
Никем не тронутая прежде - спи в покое.
Забудь о том, персидская княжна,
Чьи струги лишь на время на приколе.
Отец решил, и в откупной товар
Тебя отдал. Готова будь к полону,
Мерцающую раковину лона
Меж ног сжимая, как последний дар.

Когда как зверь, стеная и мыча,
Он рвался вглубь - была ли ты счастлива?
Полос багровых шрамы торопливо
Чертили пальцы по твоим плечам
Над Волгой ночь, и не видать ни зги,
Тебе недолго над потерей плакать!
Дрожащих губ накусанную мякоть,
Коленей детских горестный изгиб,

Сурьму бровей и хну густых волос
Вода сотрет речная, как рисунок.
Вот солнца луч проткнул холодный сумрак,
Но что лучу алмазы детских слез.
Теперь дружин тревожащий разлад,
Да запах браги, мутный и тяжелый,
Тебе, не ведавшей с рожденья зла,
Как зернышко попавшей в этот жернов,

Страшны и горьки - кутайся плотней
В ковер родимый, укрывай колени
И плачь о том, что не увидишь дней,
Ночей и лет, поскольку день - последний.
Подросток ломкий, девочка, не ты
Ему судьба, и он судьбе не барин.
Мужицкий царь. Холопьих баб боярин.
Народных орд недолгий поводырь.

Погибнешь в год, среди снегов скорбя
Или умрешь наутро в темной влаге,
Едва ли он, в тюремной колымаге
В столицу въехав, помянёт тебя!
Пока братва не расходилась пуще,
Тебя игрушкой сделав, погоди
Над бортом лодки, медленно идущей,
И вниз, туда, где водорослей куши,
Всплесни руками, ахни и уйди.

(Н.Дудкина)
За дверью - сад. В проем жасмином веет,
На теплой лавочке, уложены с утра, 
Подушки греются. Их щеки розовеют, 
А ветер носит над землей цветочный прах.

Надколот краешек дешевого фарфора,
Горчит чаёк. Превозмогая лень, 
Мы горло мучаем попыткой разговора,
Но фраза виснет мухой в матовом тепле.

Какая блажь, полуденные споры
К чему натужено выталкивать слова
О том, что полдень, сумерки нескоро
И ствол сиреневый шершав и узловат

К чему сирень и прочее земное
Когда любовью сердце просквозит
Вот кисть моя, уже сомлевшая от зноя
Встаёт на цыпочки, по скатерти скользит

В дрожащей близости от губ твоих очнется,
Всё недосказанное в горло возвратив.
За дверью - сад. В саду - полуденное солнце.
И страсть. От нежности всего на полпути.

(Н.Дудкина)
Я спою всё-таки ещё одну песню из тех, которые задумала, потому что она
для меня очень важна. Называется она "Любовь". Это вот, поскольку я спела
"Послушай", это такое обращение, а эта песня "Любовь" - ото всё о том же.
О том, что прожив какое-то время в браке, зачастую мы перестаём видеть
людей, которые рядом с нами. То есть мы их видим сонные такие, вроде бы
уже привыкли. Когда-то мне сказала моя приятельница - тебе нужно, чтобы
твой муж приходил на твои концерты. Я говорю - почему, я всегда нервничаю,
когда в зале близкие люди. Я стесняюсь, мне кажется, они думают, что я вру.
Говорит - они должны видеть, что ты совсем другая, чем дома. И женщинам
нужно показывать, чтоб мужчины видели, какая она бывает другая. Надо
вытаскивать их, заставлять приглашать себя в ресторан. Приходить домой с
загадочным выражением лица и букетиком цветов, которые купила тут же в
подземном переходе, но это уже не важно. И на вопрос, откуда у тебя цветы,
просто так томно говорить - да так... А когда он уже покраснеет, побагровеет
добавлять - захотелось... Да, и яразу вспоминаю замечательный анекдот. Мне
рассказали его в Израиле. В Израиле все, кто приехал из разных стран, они
сразу становятся соответственно грузинами там, русскими, поляками там,
франзузами, не важно, да. И вот замечательный анекдот. Польская еврейка
подходит к зеркалу, придирчиво на себя смотрит, наверное зрение ещё хорошее
и говорит мстительно - так ему и надо. Надо видеть друг-друга, потому что
мы часто путаем чувство влюблённости... Влюблённость и любовь. Влюблённость
ушла и на её месте обязательно должна родиться любовь и жить долго-долго,
и уйти только вместе с вами.

(Н.Дудкина)
У меня растут года
Как сказал огромный классик
Коньяки их возраст красит
Женщин - только иногда

И права Коко Шанель
Если в сорок не прекрасна
Значит ты глупа и ясно
Что глупа была всегда

Страх седин или морщин
Жизнь, как битва с лишним весом
Хватит думать о телесном
Посмотрите на мужчин

Может, значит Апполон
О, не может, значит гуру
Формируют им фигуру
Мягкий секс и крепкий сон

Дамы, хватит о больном
Худоба - не путь к победе
Целлюлит конечно вреден
Для эстетствующих, но

Девяносто, шестьдесят
И ещё раз девяносто
Это если скажем просто
Брюки на костях висят

Рубенс вообщем не дурак
И со вкусом всё в порядке
Крупных форм объятья сладки
И фактурнее игра

Так разуйте же глаза
Миф о зонах эрогенных
Девальвирует мгновенно
Острый ум и пышный... Подъём бедер